…Приоткрыв глаза, я увидел над собой чистый белый потолок. Несколько удивил тот факт, что последний был идеально чистым и самое главное ровным. Если это больница, подумал я, то потолок не может быть таким идеально ровным. Потому что, во всех медицинских учреждениях, где бы я не лежал, потолок последнее, чему уделяют внимание. В лучшем случае на нем заметны следы валика или кисти. В Российских больницах, вообще видны разводы, будто красят его по принципу отвяжись, и чаще всего мелом, или известью. Потому что, когда дело доходит до потолка, вся водоэмульсионка оказывается уже либо проданной и пропитой, либо просто пропитой. Здесь же идеальное состояние говорило о том, что я либо оказался в далеком будущем, что мало вероятно, либо нахожусь в частной клинике, что тоже довольно сомнительно, или же как вариант — это не госпиталь. Но с другой стороны совсем не помню, как я здесь оказался.
Легкая попытка шевельнуться отдалась довольно сильной болью в груди. Вообще боль была такова, как будто меня ткнули чем-то острым, наподобие копья. Хотя откуда взялось это копье, было не совсем ясно. А может это не копьё, а пуля? Что ж, последнее более вероятно. Интересно, кому я успел перейти дорогу? Мистеру Либензону? Вряд ли бы тот решился на такое, хотя, кто его знает, но насколько я помню, он должен сейчас находиться в тюрьме. Или нет?
Слегка повернув голову влево, увидел сидящую на несколько неудобном, как мне показалось, деревянном стуле, молодую и довольно интересную девушку. Учитывая то, что на ней был надет медицинский халат, а волосы были собраны и упрятаны под белый с красным крестом чепчик, я решил, что это все же больница. Девушка, с довольно милым лицом, скорее всего исполняла роль сиделки. И похоже находилась здесь довольно давно. Потому что, облокотившись локтем о край стола, и подперев рукой свою щеку, она сладко подремывала, тихонько посапывая и слегка шевеля малиновыми губами во сне.
В этот момент, я почувствовал, что очень хочу пить. И поэтому слегка кашлянув, попытался привлечь внимание к себе. И у меня это сразу же получилось. Во всяком случае девушка заметила мои открытые глаза, и на ее лице тут же появилась улыбка. Я попытался, что-то произнести. Точнее в мысль была только о воде. Но видимо сухость во рту, не дала мне правильно выразить свои мысли. И то что вырвалось из меня, вряд ли можно было назвать просьбой дать мне воды. Но скорее всего, сестричка поняла это и так. Мне тут же ко рту, была поднесена интересная кружка, у которой из ручки выступал носик, как у чайника. И именно он и коснулся моих губ. Чистая в меру прохладная вода, показалась мне лучшим напитком, который я когда-то пробовал в своей жизни. Я пил и не мог остановиться, буквально захлебываясь от наслаждения. А сестричка при этом уговаривала меня не торопиться, добавляя, что теперь точно будет все хорошо. И раз уж я пришел в себя то обязательно пойду на поправку. А мгновением позже, в палату вбежали двое мужчин. Похоже, подавая мне кружку с водой, сестричка нажала кнопку вызова врача.
Как оказалось, чуть позже, я герой. И это не просто слова, а действительно признание моих заслуг, перед новым отечеством. Оказывается, в трудную для него минуту я не растерялся, а заняв место наводчика на спаренных, или счетверенных, я не слишком разделяю эти понятия, я сбил два самолета противника. В принципе возвращающаяся память подсказывает, что один самолет был наверняка, а вот второго, я увы не помню. Точнее сказать помню, что стрелял во что-то, летящее на меня, но дальше полный провал в памяти. Но раз утверждают, что я сбил и его, не стану отказываться. Как говорится — запас карман не тянет. Правда при этом упоминают, что я не какой-то там гражданский шпак, а самый, что ни на есть капрал морской пехоты. А вот это я точно не помню. Да и когда меня успели принять на службу во флот, и вдобавок подвесить лычку на погон. Две? Ну ладно две, я убей не помню. Вообще везет мне на эти лычки. В будущем, попав в армию, буквально через три месяца после призыва получил на погоны лычку ефрейтора. Потому что был назначен командиром машины РХБРДМ. Что интересно видел эту машину всего дважды, и не разу не бывал внутри нее. Она почему-то все время стояла на колодках, причем совсем в другой части, а все учения проходили на шестьдесят девятом газоне, на котором тоже стояло оборудование химической разведки. И лишь перед самым дембелем за полгода до него мне подвесили на погон младшего сержанта, назначив командиром химического отделения. Здесь же, я вдруг оказался командиром этой самой зенитной установки. Причем, я всегда думал, что капрал это сродни нашему советскому ефрейтору, ан нет у капрала две лычки как у младшего сержанта. А одна у рядового первого класса. Впрочем, чуть позже все разъяснилось. Я к тому времени уже вполне поправился и готовился к выписке, кстати лечился я военном госпитале, причем лежал в офицерской палате. Так вот. В один из дней меня навестил генерал-лейтенант Уолтер Шорт, являющийся главнокомандующим всех американских войск, расквартированных в Жемчужной гавани. Он то и прояснил все, что до меня доходило с таким трудом:
— Ты сынок не расстраивайся, — негромко увещевал он меня, когда я попробовал возмутиться по поводу того, что меня «оженили» без моего согласия забрав в армию и подвесив на рукав лычки. Оказывается их носят именно на рукаве, а не на плече.
— Тебя никто не заставляет служить. Тем более, что после ранения, полученного в боевой обстановке, все равно ты бы ушел в отставку, никто бы тебя не удерживал. Но мы, посовещавшись, решили, что твой подвиг достоин награды. Ведь именно ты, не растерялся и заняв место наводчика сбил два японских истребителя. При этом мистер Фокс, трусливо отсиживался в укрытии, в то время как он носит звание лейтенант-коммандер Британских Королевских войск. Но понимаешь, статус награды, которой мы хотим отблагодарить тебя за твою смелость, предусматривает, что кандидат на ее получение, должен быть военнослужащим. Неважно в каком звании или должности, но именно состоять в армии, авиации или во флоте. И именно ты, сам того не осознавая дал нам подсказку, как мы должны поступить. Наводчик зенитной установки считается командиром этого подразделения, и носит звание капрала. А ты показал себя с лучшей стороны. Хотя насколько я знаю увидел ее впервые.
— Во второй раз. — поправил я своего собеседника. — Первый раз это произошло за год до этого события. В тот момент, когда адмирал сэр Джеймс Ричардсон, предложил мне воспользоваться самолетом вместо парохода, убывая с острова. А пока мы ожидали подготовки самолета к вылету, он провел мне небольшую экскурсию на острове Форда, и как раз показал эту самую «чертову мельницу» и даже дозволил посидеть на ней и подвигать рычагами.
— Ну вот видишь, оказывается ты действительно герой. Всего одна экскурсия, и ты уже сбиваешь самолеты. И знаешь как именно называют эту установку морские пехотинцы. В то время как, для того, чтобы стать наводчиком нужен как минимум год, для учебы.
— Это от страха, сэр. Честно говоря, я просто очень испугался.
— Это нормально сынок. Все нормальные люди чего-то боятся. Но такие как ты преодолевают свой страх и становятся настоящими героями. А остальные отсиживаются за спинами своих товарищей. Я рад, что один такой встретился на моем жизненном пути!
В это время подобные пафосные речи воспринимались вполне нормально.
А дальше было награждение в Белом Доме. Где сэр Франклин Делано Рузвельт лично повесил мне на шею медаль почета США. Высшую награду страны.
* * *
Домой я вернулся в парадной форме капрала морской пехоты ВМФ США, со своей молодой женой. Вы не знаете мою жену? Ею стала та самая сестричка из госпиталя, которую я увидел, очнувшись после тяжелого ранения. Оказалось, что на острове, не нашлось достаточно опытного хирурга, и меня переправили самолетом на материк, где и выхаживали до полного выздоровления. А Натали, как раз и работала в госпитале медицинской сестрой. И именно она, выхаживала меня с того момента, как я впервые открыл глаза и до того дня, как меня выписали из госпиталя. Причем совершенно бескорыстно. Она разумеется знала о том, что я участвовал в боевых действиях при налете Японской авиации на Перл-Харбор, и о том, что меня должны наградить. Но то, что я вполне обеспечен, и можно сказать миллионер, узнала в самый последний момент. Вы бы видели ее глаза! Она даже хотела отказаться от моего предложения руки и сердца, узнав, что принимает предложение, не от простого капрала морской пехоты, а от довольно состоятельного человека. Но я убедил ее не делать этого. Как оказалось, чуть позже, когда мы уже познакомились гораздо ближе, девушка имела русские корни. Более того ее предки были занесены в Бархатную книгу, а ее девичья фамилия Ржевская, была довольно известной в свое время. Но увы, время расставляет все по-своему. И от былого богатства и знатности осталась лишь память и громкая фамилия. Все, что смогли вывезти из России ее родители, развеялось как дым и к нашей встрече, было лишь красивой легендой. Да и сама Натали родилась уже здесь на землях Калифорнии. Но мне по большому счету на все это наплевать. Как говорится был бы человек хороший. Тем более, что мне есть на что жить, а фамилия Фридман, которую мы сейчас носим, звучит ничуть не хуже любой другой.
